Письменные источники, содержащие сведенья о божестве Маржанне/Маре/Марене

Письменные источники, содержащие сведенья о божестве Маржанне/Маре/Марене

В последнее время наблюдается рост интереса к славянской мифологии, что привело к появлению множества публикаций, часто не имеющих научного обоснования. Это создает путаницу и затрудняет отделение достоверной информации от мифов и спекуляций. Далее пойдет речь о персонаже известном в славянском фольклоре и мифологии как польская Марзанна, русская Марена, украинская Мара, чешская и словенская Морана, словацкая Морена и болгарская Мора. Об историчности этого божества у специалистов есть сомнения.

Для выявления семантического поля лексем, связанных с Марзанной/Марой/Мареной, были предложены различные этимологические интерпретации. Одна из них основывается на гипотетическом праиндоевропейском корне *mar/mor. Согласно III тому словаря "Славянские древности", Марзанна этимологически восходит к форме *mar, рассматриваемой как вариант формы *mor. Обе формы, в свою очередь, могут быть связаны с праславянским *sъmьrtь, аналогичным *mьrtь, семантически соответствующим понятию "смерть" (польск. śmierć; рус. смерть; чеш. smrt; др.-инд. smrt'). Данный корень прослеживается в различных древних и современных индоевропейских языках, таких как латинский mors, латышский mirti и литовский mirtis.

Корень *mar/mor в праиндоевропейском языке соотносится не только с семантикой смерти, но и с понятием "воды". Об этом свидетельствуют такие примеры, как польское morze, латинское mare, русское "море". Другая этимологическая версия, связывающая *mar с водной стихией, находит отражение в силезском диалектном слове maras (значение - "болото, стоячая вода") и русском "марево". Море и глубокие водоемы традиционно ассоциируются с потусторонним миром, царством мертвых. Таким образом, предполагаемый корень, от которого образовано имя Марзанны, является омонимом для слов, связанных с водой и сверхъестественными силами. Данное положение подтверждается наличием параллелей в других языках, например, кашубское moronka "рыбачка", рус. Моряны – "русалки", италийская богиня или нимфа воды Марика. [1]

Первым источником часто называют новгородские берестяные грамоты, найденные в период с 1997 по 2005 год в ходе археологических раскопок в Великом Новгороде. Именно эта группа берестяных грамот, объединенная упоминанием имени Марены, вызвала некоторые споры. К данной группе относятся грамоты № 794, 798, 849 и 955, датируемые второй и третьей четвертями XII века.

В грамоте № 794 Петр обращается к Марене, чтобы та, если князь надумает наделять купцов (?) и пришлёт к ней, напомнила князю, сколько мужей унёс мор прошлой зимой. В грамоте № 849 он же требует от Демши давать деньги Микуле Кишке только перед Мареною. В грамоте № 798 Завид просит, чтобы тот из сыновей адресата (имя сохранилось плохо), у кого есть зерно, отдал за него, Завида «дать» Марене, и обещает отдать по возвращении.

Грамота № 955 была составлена женщиной по имени Милуша. Главный блок содержит пожелание Косе Великой выйти за Сновида, второй - содержащий ненормативную лексику ритуальную свадебную формулу пожелания женского плодородия (причем адресатом пожелания является именно Марена, а не предполагаемая невеста, Коса Великая). В третьем Милуша, говоря о себе в третьем лице, просит Марену «въдаи 2 гривене вецерашенеи», что было истолковано, как «верни две вчерашних гривны».

Грамоты № 794 и № 849 по мнению А.А. Зализняка и А.А. Гиппиус были написаны новгородским боярином Петром Михайловичем. По поводу личности Марены, упоминаемой в берестяных грамотах, существует несколько интерпретаций. Вышеупомянутыми высказывается предположение о ее отождествлении с Марьей, супругой боярина Петра Михайловича. Однако, Л.Р. Прозоров в своей статье "Славянские культовые и магические практики в эпиграфике средневекового Новгорода XI-XV вв." подвергает сомнению данную идентификацию. Он обосновывает свою позицию, указывая на признаки, свидетельствующие о более высоком статусе Марены, выходящем за рамки человеческого. В частности, он отмечает ее связь с зимой и смертью, а также контекст жертвоприношений зерном и обращений за обеспечением благополучия в браке, что указывает на ее сакральный характер.[2] В настоящее время предложенная им точка зрения вызывает сомнения в силу отсутствия прямых упоминаний славянских богов в берестяных грамотах.

До открытия упоминавшихся берестяных грамот наиболее ранним упоминанием Марзанны были «Анналы, или хроники великих королей Польши» (Annales seu cronicae incliti Regni Polonie) Яна Длугоша, написанные в 1460 г. Кутарев О.В. приводит текст двух глав вышеупомянутой книги, где упоминается богиня Марзиана. В 1-й книге: «Церера, или Марзиана, были у них в величайшем почёте и уважении». Особо она почиталась «колонами и земледельцами, наперебой приносящими ей в жертву зёрна пшеницы». Эта «Церера представлялась матерью и богиней плодов, в сеянии которых нуждался край». [3] Во 2-й книге Длугош упоминает её в последний раз уже в связи с крещением Польши: «..хотя и произошло тогда это крушение и потопление ложных богов и богинь, в некоторых польских деревнях идол <…> Марзианы, несмотря на то, что его подняли на высоком дереве, сбросили в болото в воскресенье великого поста и утопили, возрождался и восстанавливался до того дня, когда этот древнейший обычай окончательно не вышел из употребления у поляков». [3] Матей Стрыйковский в своем труде «Хроника Польская, Литовская, Жмойтская и всея Руси» XVI века описал обычай, сохранявшийся в Великой Польше и Силезии «Дети, например, в Средопостную неделю, сделав себе идола: женщину вроде Зевонии или Маржаны, то есть богини охоты Дианы, которой прежде поклонялись, и воткнув [ее] на длинную палку, носят или возят на возке, и жалостно поют, и воспевают [ее] один за другим. А потом сбрасывают с моста в лужу или в реку, и опрометью (wskok) разбегаются по домам, как бы [убегая] от идолов к истинной вере в Иисуса Христа».[4] Иоахим Бельский в своей "Польской хронике" 1597 года описывает утопление идола Марзанны, изготовленного из конопли и соломы, в озере, сопровождаемое исполнением печальных песнопений.[5] Еще одно свидетельство происходит от Живецкого старосты Анджея Команецкого, который во второй пол. XVII века отметил, что «в Черное Воскресенье в пост городские девушки носили Марзанну по городу, напевая…».[12]

Вынос Смерти в Моравии, журнал Die Gartenlaube стр. 177, 1887 г.

Интересно, что в свидетельствах XVI-XVIII веков из чешской Силезии ритуальное чучело, носимое детьми и молодежью в начале весны, называется Смертью, а не Марзанной. Есть только одно исключение – в 1762 году моравский историк Мариан-Карл Ульман упоминает «Тод» (Смерть) или «Маржу», которую девушки топили весной.  Первая известная запись обрядовой песни о Марзанне была сделана немецким этнографом в польской Силезии в 1774 году:

«Мы вынесли, мы вынесли Марзанну из города,

Мы принесли, мы принесли в город плоды». [12]

Вынос Маржаны из деревни, Верхняя Силезия, 19-20 вв.

В работе русского этнографа Дмитрия Шеппинга «Мифы славянского язычества»  1849 г., одна из глав посвящена богиням жизни и смерти - Живе и Море. Д. Шеппинг пишет «приведем мы обычай Полтавской и Черниговской губерний накануне Иоанна Крестителя сжигать соломенное чучело, обычай, ясно принадлежащий к обрядам весеннего изгнания смерти; но здесь замечательно, что это чучело, то удерживает имя Моры или Мары, то принимает имя Купалы. В самых песнях встречаются нередко оба имени вместе: Ходыли дивочки около Мареночки. Коло мое водыла Купала».[6] В 5 томе «Быта русского народа» 1848 г. содержится описание чучела: «Соломенную, одетую в женское пестрое платье, куклу ставят под дерево… убирают ее голову лентами, очипком и украшают шею манистом. Это чучело называется Купалою. В других местах ставят… соломенное чучело с деревянными руками, на кои вешают венки и женские украшения. Купалу обкладывают кучей соломы… и зажигают». Существенные дополнения содержатся в описании аналогичных действий в Полтавской губернии: «…делают вечером под Иванов день чучело из соломы, называемое мара (призрак), носимое и при начале весны. Его несут к воде при пении… а после раскладывают огонь и прыгают через него». [7]

В III томе «Трудов этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край, снаряженной Императорским Русским географическим обществом» 1872 г. дается описание ритуала выноса Марены и Купала «Вечеромъ справляютъ Купала или Марену. Марену делаютъ различнымъ образомъ: иногда изъ простаго веника, воткнутъ въ него палку, иногда въ виде чучелы изъ соломы, изъ жгучей крапивы и шиповника; но чаще изъ черноклена; ее убираютъ венками, намистами, цветами и лентами относять на место, назначенное для праздника, и даютъ ему названіе Марени. Марену делають, или только девушки или же и парубки. (...) Поставивъ на место Марену, приносять пуки соломы, а иногда соломенную куклу, одетую въ женскую рубаху, въ лентахъ, намистахъ и въ большомъ венке; эта кукла называется Купало. Пришедши на место, ставять Купала возле Марены, и не вдалеке разводять огонь. Взявшись за руки, ходятъ вокругъ Марены».[8]

Вынос Морены, Словакия, начало XX в.

Несмотря на локальные вариации, выделяются общие элементы ритуальных практик, связанных с выносом из поселения чучела Маржаны/Морены/Мораны/Смрти в Польше, Силезии, Чехии, Моравии, Словакии и Украине. Чучело Маржаны изготавливалось из соломы, одевалось в человеческую одежду, преимущественно светлых оттенков, затем его надевали на шест и выносили за пределы поселения, сопровождаемое песнями и танцами. Исследователи отмечают, что традиционно только женщины и девушки ходили с чучелом Марзанны, сделанным своими руками; только позже этот обычай переняли молодые люди и дети. В некоторых районах Чехии, Словакии и юга Польши наряду с женским чучелом сооружалось и мужское чучело, которое носили парни, оно имело название – Маржак, Смртяк, Дедко.

Дети с Маржанами и Маржаками, Силезия, начало XX в.

Данное шествие сопровождалось шумом, предположительно направленным на изгнание злых духов и предотвращение их негативного воздействия на людей. После этого чучело подвергалось утоплению, сожжению или разрыву на части. В Словакии, Чехии, Моравии и Польше практиковалось утопление, что указывает на прямую связь смерти и Маржаны с водной стихией. Петр Ковальский предполагал, что утопление Маржаны в воде понималось как символическое нисхождение богини в подземный мир, чтобы возродиться следующей зимой.[9] Уничтожение этого символа зимней смерти считалось опасным мероприятием. Страх перед неизвестными силами вынуждал участников поспешно покидать место проведения ритуала. Падение во время возвращения расценивалось как предзнаменование скорой смерти. [1,10]

О древности данного ритуала говорит его письменное упоминание в 1366 году, когда Пражский синод описал обычай выносить из деревни весной фигурку, олицетворяющую смерть, с песнями и играми, приносить её к реке, где её топили с громкими криками.[11] Запись свидетельствует о большой популярности этого обычая, как среди мирян, так и среди духовенства. Синод осудил песни и ритуалы, сопровождавшие этот обычай, как суеверные, и приказал священникам не допускать участников к таинствам, пока архиепископ не наложит на них соответствующий штраф. Аналогичные распоряжения были изданы в 1384 году.

Изображение Маржанны в Этнографическом музее в Варшаве

1. Джулиано Г. Маржанна: сверхъестественный образ смерти в славянской фразеологии // Славянские языки и культуры в современном мире. – 2019. – С. 42-45.
2. Прозоров Л.Р. Славянские культовые и магические практики в эпиграфике средневекового Новгорода XI-XV вв // Исторический формат. – 2020. – № 2 (22). – С. 25-49.
3. Длугош Ян. Анналы или хроники великих королей Польши.
4. Стрыйковский М. Хроника Польская, Литовская, Жмойтская и всея Руси. –
5. Ajdačić D. Морана в представлениях славянских исследователей мифологии и нeкoтoрых славянских писателей // Slavistika. – 2021. – Т. 25. – № 1.
6. Шеппинг Д.О. Мифы славянского язычества. – Litres, 2023. – 172 с.
7. Терещенко A. В. Быт русского народа. – Russkaia Kniga, 1848.
8. Łuczyński M. Kognitywna definicja Marzanny – Próba rekonstrukcji fragmentu tradycyjnego mitologicznego obrazu świata Słowian // Studia Mythologica Slavica. – 2008. – №11. – P. 173–196
9. Kowalski P. Leksykon znaki swiata: omen, przes̜ad, znaczenie. – Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN. – 1998.
10. Korpiola M., Lahtinen A. Cultures of death and dying in Medieval and Early Modern Europe: an introduction //Cultures of death and dying in Medieval and Early Modern Europe. – 2015. – P. 1-32.
11. Zíbrt, Čeněk. Veselé chvilky v životě lidu českého. – Praha: Vyšehrad. – 2006. – P.204.
12. Łuczyński M. Topienie Marzanny. – 2018.

Автор: Ксения Гамбург

Читать статьи К. Гамбург

Для того, чтобы мы всегда смогли оставаться на связи, приглашаем Вас в ТЕЛЕГРАМ КАНАЛЫ Татьяны Земской по астрологии https://t.me/TatianaZemskaia и ягьям, мантрам https://t.me/omadityayagi